обманку с охотой. Тень на плетень навел. Теперь сам срок получит, а потом, глядишь, еще кого-то за собой потащит.

— Ну это мы еще посмотрим, — пробормотал Гуров и открыл дверцу машины. — Ладно, Анатолий, пока давай разговор заканчивать. Но я к тебе, наверное, еще буду обращаться. Ты сейчас куда — назад в административный корпус?

— Да, мне там полагается сидеть, в приемной, — отвечал водитель.

— В таком случае и я с тобой пойду, — решил сыщик.

Глава 4

Они вместе пересекли двор фабрики, поднялись по лестнице и вошли в приемную директора. В этот момент открылась дверь кабинета, и оттуда выглянул низенький лысый человек. Увидев входившего в приемную водителя в сопровождении какого-то неизвестного, низенький воскликнул с чрезвычайно рассерженным видом:

— Ты почему где-то разгуливаешь, Сергиенко? И с кем это ты ходишь? А вы что здесь делаете? У нас тут что, проходной двор?

— Я не с кем-то, а с полковником Гуровым беседовал, — с достоинством ответил на это водитель.

При сообщении, что перед ним знаменитый сыщик Лев Гуров, человек резко изменился.

— Конечно, конечно! — воскликнул он. — Мне говорили, что вы здесь, меня предупреждали, я просто не знал… Конечно, рад видеть, добрый день, заходите!

Таким образом, стало ясно, что перед сыщиком — новый директор фабрики, в прошлом заместитель Кашкина, Рустам Халилов. Сыщик ничего не ответил на трескотню нового руководителя фабрики и вслед за ним вошел в кабинет. Здесь ему тут же предложили чаю.

— С брусничным вареньем? — уточнил Гуров. — Нет, спасибо, не хочу ни с брусничным, ни с черничным. Я всего лишь хотел задать несколько вопросов. И не вам, а главному инженеру фабрики Семену Терентьеву.

Лицо Халилова, сиявшее радушием, вновь изменилось; теперь оно выражало озабоченность.

— Очень жаль, очень жаль! — воскликнул он. — Не получится у вас увидеться с Семеном Артемовичем. Он, понимаете, уехал.

— Вот как? — удивился Гуров. — И когда же?

— Да всего час назад улетел, — отвечал Халилов. — В Москву улетел, в командировку.

— Значит, вы его послали?

— Да, я подписал приказ, вот он и улетел.

— И что за потребность такая возникла? Что нужно вашему главному инженеру в Москве?

— А его в Министерство пищевой промышленности вызвали.

— Вот как? Но ведь ваша фабрика — частное предприятие. Как же может министерство вашего работника к себе вызвать?

Халилов нисколько не смутился.

— А что тут такого? — сказал он. — Государство у нас многое решает. Вот захотели в министерстве и вызвали. Какие-то вопросы к нам возникли.

— Какие-то вопросы… — повторил Гуров вслед за собеседником.

Впрочем, он уже не слушал Халилова, не смотрел на него. Он оглядывал кабинет, стараясь оценить каждую деталь увиденного. Затем снова повернулся к новому директору.

— Вы здесь второй день как хозяин сидите? — спросил он.

— Да, вот привыкаю к новой должности, — отвечал Халилов.

— Но вы ничего из кабинета не выносили? Ничего здесь не меняли?

Рустам Халилов пожал плечами.

— Кое-что, конечно, изменилось, — сказал он. — Я собрал все личные вещи Алексея Викторовича и отправил их Надежде Прокофьевне.

— Всё отправили?

— Да, всё: фотокарточку дочери со стола, запасную обувь, бокалы, другую посуду…

— А плащ не отправляли?

— Какой плащ? — удивился новый директор.

— Разве вам здесь не попадался плащ, в котором Кашкин приехал на работу?

Лицо директора покраснело, оно на глазах стало покрываться крупными каплями пота. Было видно, что Рустама Халилова мучают сомнения, он не знает, как ответить на этот простой вопрос.

— Не-ет, не было плаща, — наконец выдавил он. — Вообще никакой одежды не было.

— А ружье? — продолжал допрашивать Гуров. — Ружье вам не встречалось?

— Нет, не было никакого ружья, — уже увереннее отвечал Халилов. — И не могло быть: ведь оружие полагается хранить в специальных оружейных шкафах, а здесь такого нет…

— А документы? Письма? Служебные бумаги?

— Все документы на столе просмотрел капитан Теребякин, — объяснил новый директор. — Что нужно было для следствия, он забрал. Так что ничего не осталось.

— Значит, ничего не осталось… — повторил вслед за ним сыщик. — Но мебель-то осталась старая, верно? И машина в гараже прежняя. Тут вы будете что-то менять?

— Вы прямо в точку попали! — воскликнул Халилов. В первый раз за время беседы с сыщиком он почувствовал себя уверенно, в своей тарелке. — Конечно, такое старье, как «Волга», надо заменить на что-то более престижное. И мебель надо поменять. Алексей Викторович был человек старого закала, он ничего менять не хотел…

— Ну а пока здесь все осталось прежним, мне бы хотелось немного осмотреться, — заявил Гуров. — Вы не будете возражать, если я здесь осмотрюсь? Поскольку я тоже, как и капитан Теребякин, расследую убийство, мне нужно уточнить кое-какие детали.

Лицо нового директора отразило происходившую в нем внутреннюю борьбу. Он снова не знал, что сказать. Наконец выдавил из себя:

— Не вижу, что тут осматривать. А проводить полный обыск вы не имеете права.

Гуров некоторое время смотрел в глаза новому директору, заставляя того мучиться еще сильнее, потом сказал:

— Я, конечно, могу получить постановление суда и провести у вас полный обыск. Но сейчас этого делать не буду. Вместо этого я задам еще несколько вопросов. Три дня назад, шестнадцатого сентября, вы видели Кашкина?

— Да, конечно, — с готовностью отвечал Халилов. — Еще утром увидел, когда он на работу приехал.

— А потом, в течение дня?

— Да, не раз видел! Ведь наши кабинеты рядом находятся, у нас общая приемная… То и дело приходится по делам забегать, какой-нибудь вопрос уточнить…

— Когда Кашкин уезжал, он вам сказал об этом?

— Да, конечно! — снова с готовностью ответил новый директор. Ответил — и вдруг весь сжался. Гуров мог ручаться, что в этот момент в голове нового хозяина директорского кабинета мелькнула мысль: «Что я ляпнул? Что я наделал?»

— И что именно он сказал? — уточнил сыщик.

— Сказал… сказал, что уезжает по делам, — ответил Рустам Халилов, глядя куда-то в угол.

— Что значит «по делам»? — удивился Гуров. — Разве он не говорил, куда именно едет?

— Нет, не говорил, — уже увереннее ответил новый директор. — Просто сказал «по делам», и все.

— Когда это было, можете сказать?

— Пожалуй… пожалуй, было около часу дня.

— То есть самое обеденное время. А вам не показалось странным, что директор уезжает по делам в то время, когда во всех учреждениях обед?

— Ну у руководителей свой график, — отвечал на это Халилов. — Некоторые обедают гораздо позже.

— Да, у руководителей свой график… — повторил вслед за ним Гуров. Затем молча, не прощаясь с директором, встал и направился к двери. Однако у самой двери он обернулся и произнес:

— Да, вот еще что. У вас может возникнуть желание отправить